Бойцовский клуб - Страница 3

Доступ к книге ограничен фрагменом по требованию правообладателя.

Я подглядываю подмышкой у Большого Боба.

Вся моя жизнь, плачет Боб. Зачем я делаю что-нибудь, я не знаю.

Единственная женщина в группе поддержки больных раком яичек «Остаёмся мужчинами вместе» курит сигарету под плач незнакомца. Её взгляд встречается с моим.

Обманщица.

Короткие тусклые чёрные волосы. Большие глаза, как в японских мультиках. Бледная тонкая кожа, затянутая в платье с обойным рисунком тёмных роз. Эта женщина была в моей группе поддержки больных туберкулёзом в пятницу вечером. Она была за круглым столом меланомы вечером в среду. Вечером в понедельник она была в группе лейкемии «Вера крепка».

Посреди её головы белой молнией сверкает пробор.

Все эти группы поддержки носят неопределённые возвышенные названия. Моя группа больных паразитами крови в четверг вечером называется «Свободны и чисты». Группа паразитов мозга называется «Вперёд и вверх».

И в воскресенье, в подвале церкви Пресвятой Троицы, в «Остаёмся мужчинами вместе», эта женщина здесь, опять.

Даже хуже. Я не могу плакать, когда она смотрит.

Это мой любимый момент — в объятьях Боба, плакать вместе с ним, без всякой надежды. Мы все так много и так тяжело работаем. Это — единственное место, где я могу расслабиться.

Это мой отпуск.

Я пришёл в свою первую группу поддержки два года назад, после того, как сходил к своему врачу по поводу бессонницы. Опять.

Я не спал три недели. Три недели без сна — и всё превращается во внетелесный опыт, как при клинической смерти.

Врач сказал, что бессонница — это только симптом чего-то большего. Найди, что на самом деле не так. Прислушайся к своему телу.

Но я просто хотел спать. Я хотел маленькие голубые капсулы амитала натрия по двести миллиграмм. Я хотел красно-синие пульки «Tuinal». Ярко-алый как губная помада «Seconal».

Доктор велел мне жевать корень валерианы и посоветовал физические упражнения. В конце концов, я засну. Нельзя умереть от бессонницы.

Моё лицо скривилось и сморщилось как печёное яблоко. Можно было подумать, что я уже умер.

Но я же страдаю.

Доктор сказал, что если я хочу увидеть, что такое настоящее страдание, то должен заглянуть в церковь Первого Причастия во вторник вечером. Посмотреть на людей с паразитами мозга. Посмотреть на страдающих дегенерацией костной ткани. Больных органическими дисфункциями мозга. Больных раком.

И я пошёл.

В первой группе, в которой я был, мы знакомились. Это Алиса, это Бренда, это Довер. Все улыбаются, с невидимыми пистолетами у висков.

Я никогда не называю своё настоящее имя в группах поддержки.

Маленький скелет женщины по имени Хлоя. Её джинсы грустно обвисли там, где раньше были её ягодицы. Хлоя говорит, что самое ужасное в её болезни — это то, что никто не хочет заниматься с ней сексом. Она так близка к смерти, что страховая компания выплатила ей семьдесят пять тысяч долларов страховки. Всё, чего хочет Хлоя — это как следует трахнуться напоследок. Никакой романтики, один секс.

И что говорит парень? Вот что бы ты сказал, а?

Хлоя начала умирать с того, что постоянно чувствовала себя уставшей. А теперь Хлоя не может даже ходить на процедуры.

Порнофильмы, у нее дома есть порнофильмы.

Во время Французской революции, говорит Хлоя, женщины в тюрьмах — графини, баронессы, маркизы, кто угодно — изнасиловали бы любого, кто смог бы к ним забраться. Хлоя дышит мне в щёку. Любого. Просто изнасиловали бы, понимаешь? Секс помогал скоротать время.

La petite mort, как говорят французы.

У Хлои есть порнофильмы, если мне интересно. Амилнитрат. Гели и смазки.

В другой ситуации у меня бы уже была эрекция. Но наша Хлоя похожа на скелет, обмазанный жёлтым воском.

Хлоя выглядит как выглядит, я что… я ничего… даже меньше, чем ничего. Но её плечо колет моё, когда мы садимся в круг на шерстяном ковре.

Мы закрываем глаза. В этот раз — очередь Хлои вести нас в направленной медитации, и она ведёт нас в Сад Безмятежности. Хлоя ведёт нас к дворцу семи дверей на вершине холма. Внутри дворца семь дверей — зелёная дверь, жёлтая дверь, оранжевая. Хлоя предлагает нам открыть каждую из них — голубую дверь, красную, белую — и узнать, что за ней.

С закрытыми глазами мы представляем свою боль шаром белого исцеляющего света, летающего у наших ног и поднимающегося к нашим коленям, пояснице, груди. Наши чакры открываются. Сердечная чакра. Головная чакра.

Хлоя ведёт нас в пещеры, где мы встречаемся с животными, олицетворяющими нашу силу. Моим оказался пингвин. Лёд покрывает пол пещеры. Пингвин говорит мне: скользи. Без всяких усилий мы скользим сквозь туннели и галереи.

Потом — время объятий.

Откройте глаза.

Это — терапевтический физический контакт, сказала Хлоя. Мы все должны выбрать себе партнера.

Хлоя бросилась мне на шею и заплакала. У неё дома есть бюстгальтеры без бретелек. И она плакала. У неё есть наручники и ароматические масла. И она плакала. А я следил за секундной стрелкой на часах, и она одиннадцать раз проделала свой путь.

Я не плакал в своей первой группе поддержки два года назад. Я не плакал во второй и в третьей группе. Я не плакал среди больных паразитами крови, или раком кишечника, или органическими дисфункциями мозга.

Так бывает при бессоннице. Всё очень далеко от тебя. Всё это — копия копии копии… Бессонница отдаляет тебя от всего вокруг. Ты не можешь дотронуться ни до чего, и ничто не трогает тебя.

А потом был Боб. Это был первый раз, когда я пришёл в группу рака яичек «Остаёмся мужчинами вместе». И Боб, здоровенный такой жлоб, надвинулся на меня и заревел.